Taking Root and Branching Out:
A New Residency and Exhibition at White Lanes
«When one has taken root, one puts out branches.» wrote Jules Verne (An Arctic Mystery). Certainly, for an artist, these branches are the protruding offspring of creative output, but what about taking root? Can this rooting be temporary, moveable? The proliferation of the residency format in contemporary art seems to testify to this ‘re-potting’ being fruitful (puns intended), and especially in recent times, a viable solution to maintaining a creative practice «IRL». This March a residency programme themed Branches, was held in a former pioneer camp and grounds outside Moscow, now repurposed as White Lanes, a park hotel with an arts focus, the resulting works were exhibited on the premises the following month.
The early spring in most of Russia is still very much winter, and this was certainly the case here: snow-covered frosty ground and bare branches, a picture of nature in monotone. And yet, gradually increasing light and invisible processes stirring deep within, hint at the potential of warmth and growth to come. This peculiar poetry, the borderline of stillness and awakening, was captured by the artists in their communication with the environment and each other. The exhibits vary from sensual to unnerving; conceptual, environmentalist, formal experiments and quaint crafts. There are huge drawings and modest canvases, video art, porcelain, objets trouvés, plaster, sensory objects and sound.
A supine nude body draped on a fallen log, recorded on video, is a sensual and chilling performance in the traditions of endurance art by artistic duo Artgroup 17 (Anna Blousova and Tatiana Morozova). Using immediate landscape as backdrop for their minimal sequence, they invite the viewer to vicariously feel the elements through this depersonalised body — blending with nature at once in beauty and suffering, submissive and stoical.
Vasilisa Lebedeva also explores the bodily connection with trees, but on a different scale. She amalgamates the body and tree in a collage of sorts — plaster casts of fingers and jaws emerge from the ends of broken branches reminiscent of Tolkien’s Ents or Arcimboldo, fragmented. Where the distinction between tree and prosthetic body part is clearly seen in the object itself, the shadow this object casts — which is an integral part of the work — is indistinguishable, unified, continuous. A clear statement, achieved with artistic means.
This arcane connection between branches and bodies is, intrinsic, or deep-rooted to use an arboreal pun. The stick, in its primordial use as our first tool is essentially an extension of the finger, future paintbrushes and clay carving tools, the means to art-making (arguably that vital distinguishing characteristic of our species), along with the more violent potential to make fire and use weapons, also thanks to the humble stick. And yet, the branch, before its amputation and exploitation by homo sapiens, still attached to the living tree, is a just a potential of all those magic powers in the human eye. A potential magic wand:
«So the oldest brother, who was a combative man, asked for a wand more powerful than any in existence: a wand that must always win duels for its owner, a wand worthy of a wizard who had conquered Death! So Death crossed to an elder tree on the banks of the river, fashioned a wand from a branch that hung there, and gave it to the oldest brother.» (J. K. Rowling, «The Tale of the Three Brothers,» Harry Potter and the Deathly Hallows)
The project was masterminded by White Lanes’ artistic director Natalya Konyukova. As she leads me through the ex-pioneer’s auditorium now hosting the exhibition, she explains how the project was totally open-ended and experimental. She announced an open call and invited a jury of artists, out of 93 applicants they selected fourteen. She was expecting a bunch of landscape painters, but to her surprise this was not at all the case.
But in fact, it dawns on me that in a way they are in fact landscape artists, we just need to look broader. For even the most traditional of landscape painters, when out en plein air with their easel, at the mercy of the elements is essentially also in performance, even if solitary. And likewise, the snowy park shown in all its nuanced bleakness and fragility captured on video, hanging, incidentally, in a gilt frame, on the wall — is of course a landscape painting too.
Traditional media are presented in a pleasantly inverted scale. Small paintings, such as those by Marta Surzhikova depict fragments of the local landscape with plentiful trees seen through architectural frames, windows and arches. While Maria Fadeeva contributes pencil drawings on paper, with a huge floor-to-ceiling diptych she painstakingly worked on for two years, recording the minute details of a tree’s inner life, recalling Herman Hesse:
«When a tree is cut down and reveals its naked death-wound to the sun, one can read its whole history in the luminous, inscribed disk of its trunk: in the rings of its years, its scars, all the struggle, all the suffering, all the sickness, all the happiness and prosperity stand truly written, the narrow years and the luxurious years, the attacks withstood, the storms endured.» (Bäume. Betrachtungen und Gedichte)
Artists are divided in their approach, for some the tree becomes a subject matter or muse, while others incorporate it directly as a material or found object. Ksenia Sharapova, for example, creates a huge nest of branches interspersed with plastic waste and wires drawing attention to the animal use of branches in construction and the danger humans pose to this fragile world, though ostensibly her work doesn’t force environmental consciousness, it certainly leaves an ambivalent impression.
And yet others like Kira Kostina, takes a third route. She makes moldings and imprints, then transfers these to porcelain. The wood lends its impression to the clay but itself is absent. Clay has an elemental connection with wood — it is the result of millennial decomposition of wood, and also ground from which new growth springs, it needs wood — in the final instance, to sacrifice its energy in order to achieve the alchemical fusion to transform into ceramic.
The exhibition space is relatively modest and self-contained, as are the artworks, in comparison to the surrounding parkland backdrop. But the proximity between the final exhibits and their birthing place — create invisible strings that enrich the experience beyond the exhibition space. A visitor here, unlike a city exhibition-goer is most probably in a more meditative leisurely capacity. A stroll through the grounds unavoidably connects to the exhibition, adding a new dimension — the surrounding trees and branches, take on new meaning. For the artists too, the residency format invites a certain luxurious freedom and open-mindedness, but what is interesting is that effectively the viewer is also on a residency, thus turning the theoretical collaboration between artist and audience into reality.
2021/05
Ariadna Arendt for ArtAndYou.ru
Артгруппа 17 (Анна Белоусова и Татьяна Морозова). Фрагмент работы.
Кира Костина. Фрагмент работы.
Ветки, палки и коряги — природная резиденция современного искусства
«И вот старший брат, человек воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, одолевшего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала ее старшему брату».
(Дж. К. Роулинг, «Сказка о трех братьях», «Гарри Поттер и Дары смерти»)
В марте этого года открылась резиденция в бывшем подмосковном пионерском лагере, теперь переоборудованном в парк-отель с художественным уклоном «Белые аллеи», и уже в следующем месяце здесь стартовал первый арт-проект — «Ветки». «Когда появляются корни, недолго и ветки отрастить», писал Жюль Верн в своем романе «Ледяной сфинкс». Безусловно, для художника такие ветки — плод творчества, но как насчет корней? Можно ли пускать корни временно? Распространение формата резиденций в современном искусстве, кажется, свидетельствует о том, что такое «пересаживание» стало плодотворным, а в последнее время и вполне жизнеспособным решением для поддержания творческой практики.
Ранняя весна в этой части России по большому счету фактически еще зима, и в этот раз было абсолютно так же: заснеженная, промерзшая земля и голые ветки, картина природы в монохроме. И все же, постепенно растущий световой день и невидимые процессы, уже начавшиеся где-то глубоко внутри, намекают на грядущее перерождение и приближение тепла. Эта своеобразная поэзия — граница между безмятежностью и пробуждением — была уловлена художниками в их общении с окружающей средой и друг с другом. Экспонаты проекта варьируются от чувственных до тревожных: это концептуальные, экологические, формальные эксперименты и причудливые поделки, огромные рисунки и скромные полотна, видеоарт, фарфор, objets trouvés, гипс, тактильные объекты и звук.
Обнаженное тело, лежащее на поваленном бревне, снято на видео — чувственный и одновременно леденящий душу перформанс в традициях endurance art, созданный Artgroup 17 (Анна Белоусова и Татьяна Морозова). Используя окружающий ландшафт в качестве фона для своей минимальной экранизации, они приглашают зрителя прочувствовать через тело различный спектр эмоций — слиться с природой одновременно и в красоте, и в покорном, стоическом страдании.
Василиса Лебедева тоже исследует связь телесного и древесного, но в совсем ином масштабе. Она объединяет тело и дерево в своего рода коллаж — гипсовые слепки пальцев и челюстей вырастают из концов сломанных ветвей, напоминающих фрагменты толкиеновских энтов или Арчимбольдо. Грань между деревом и телом очевидна в самом объекте, однако тень, отбрасываемая этим предметом, — неотъемлемая часть этой работы — неразличима, едина, непрерывна. Красноречивое высказывание мастерски изложено художественными средствами.
Эта архаичная связь между ветками и телом имеет глубочайшие корни (извините за сей древесный каламбур). Палка — это, по сути, наш первый инструмент, это продолжение и усовершенствование пальца: впоследствии она превратилась и в кисть художника, и в стеку скульптора, (способность создавать искусство, по некоторым версиям, отличительная черта человека). Не стоит забывать и о более «агрессивном» потенциале палки — для разжигания огня и в качестве оружия. И все же ветвь как часть живого дерева, до ее ампутации и эксплуатации homo sapiens, несет в себе всего лишь потенциал всех этих магических сил в человеческом восприятии. Некая потенциальная волшебная палочка.
Инициатором проекта «Ветки» выступила художественный руководитель «Белых аллей» Наталья Конюкова. Проводя меня по бывшему пионерскому актовому залу, в котором сейчас проходит выставка, она объясняет, что проект был полностью открытым и экспериментальным. Она объявила open call и пригласила жюри из художников, они отобрали 14 участников из полученных 93 заявок. Наталья ожидала, что получит заявки только от пейзажистов, желающих вырваться на пленэр, и была удивлена, что в итоге участники оказались столь современными и разными.
Но, если задуматься, действительно ли они отличаются от этих пленэристов? Может быть, просто стоит расширить рамки этого понятия? Ведь, если присмотреться, даже самый традиционный пейзажист, выходящий на пленэр и высиживающий многие часы или дни со своим мольбертом на природе, тоже своего рода перформанист. И наоборот, тот же заснеженный парк, запечатленный во всей своей мрачности и хрупкости на видео, висящее, кстати, в позолоченной раме на стене, — это тоже пейзаж.
Традиционные медиа представлены в приятно нетрадиционном масштабе. Скромная, камерная живопись Марты Суржиковой изображает фрагменты местного парка, которые видны сквозь архитектурные обрамления — окна и арки. В то время как карандашные рисунки на бумаге Марии Фадеевой, наоборот, монументальны. Художница кропотливо работала над ними в течение двух лет, фиксируя мельчайшие детали и кольца дерева, его внутреннюю жизнь, что напоминает видение Германа Гессе:
«Срубленное дерево обнажает солнцу свою открытую смертельную рану, и на его блестящем, исчерченном линиями срубе можно прочесть всю его историю: все его годичные кольца, все шрамы, все невзгоды и страдания, все болезни, там честно записаны все его времена счастья и процветания, тяжелые годы и годы изобилия, все удары, которые были выдержаны, и все штормы, которые были выстояны». (Bäume. Betrachtungen und Gedichte.)
Заметно разделение среди художников: для одних дерево становится предметом изображения или даже музой, в то время как другие включают его непосредственно в качестве материала. Ксения Шарапова, например, создает огромное гнездо из веток, перемешанных с пластиковым мусором и проводами, указывая на роль веток в архитектуре животных и угрозу, которую люди представляют этому хрупкому миру. Хотя ее работа якобы не является экологической агитацией, вид ее, безусловно, заставляет задуматься.
Кира Костина идет третьим путем. Она снимает формы и оттиски с коряг, а затем переносит их в фарфор. Дерево задает форму и фактуру керамике, но само по себе в ней не присутствует. Глина связана с деревом на элементарном уровне — она и результат тысячелетнего разложения дерева, и земля, из которой оно произрастает, и в конце концов дерево приносит себя в жертву, сгорая, чтобы в процессе обжига глина перевоплотилась в керамику.
Само выставочное пространство достаточно скромное и обособленное — как и представленные в нем произведения по сравнению с окружающими просторами лесопарка. Но эта близость между экспонатами и местом их рождения связывает их невидимыми нитями, которые обогащают впечатления и пролонгируют их за пределами выставки. Зритель здесь, в отличие от городского посетителя музея, вероятно, находится в более медитативном, неторопливом качестве. Прогулка по территории неизбежно соединяется в сознании с выставкой, добавляя ей дополнительное измерение: окружающие деревья и ветви приобретают новое значение. Для художников формат резиденции также предоставляет некоторую свободу и непредубежденность, а, поскольку и зритель тоже фактически находится здесь, между ними возникает умозрительная коллаборация. В результате тот самый «творческий процесс», о котором рассуждал Марсель Дюшан, а впоследствии и другие теоретики, именно в резиденции воплощается в реальность.
2021/05
Ариадна Ардент для ARTandYOU
Юлия Кушнаренко. «Камень»
Ветки
«Ты тронул ветку, ветка зашумела» — Илья Эренбург
Арт-резиденция в пространстве парк-отеля «Белые аллеи» открылась в марте 2021 года и стала новой точкой на карте русской арт-сцены. Ее основной задачей было собрать молодых художников, которые могли бы переосмыслить пространство этого места и природы вокруг. Темой первого open call’а стали «Ветки». В самом названии заложен импульс обратиться к природе, поэтому многие работы были созданы в формате пленэр на территории отеля. При этом казалось бы традиционная, почти академическая тема «пейзаж» приобрела здесь самые разные формы выражения. Десять дней, которые художники провели в резиденции, трансформировались в живопись, инсталляцию, видео-арт, скульптуру, фарфор, а затем были собраны куратором Натальей Конюковой в небольшом зале рядом с гостиным холлом.
Все пространство экспозиции условно можно поделить на две части: первая и основная, где собраны инсталляции разных художников, ее вы видите сразу, как только переступаете порог комнаты, и вторая, скрытая от основной в белом тканевом коридоре, в которой находятся картины (здесь даже видео-арт рамирован как классическая картина) и декоративно-прикладное искусство. Несмотря на небольшой размер площадки выставки, все выстроено таким образом, чтобы зритель мог гулять по ней: заходить в коридор, прятаться за ширму или подниматься на платформу, чтобы услышать звуки пения птиц.
Заглавной работой, своего рода точкой отсчета всей экспозиции, стало произведение Василисы Лебедевой «Внутренняя археология», в которой она использовала ветки, соединяя их с пластиковыми частями тела человека. По словам художницы, эти макабрические существа с длинными пальцами, зубами, ногтями одновременно отсылают к человеческим страхам, а также напоминают о том, что многие мифы разных народов связаны с лесом. Еще одной знаковой работой стала графическая серия Марии Фадеевой, художницы из Тюмени. Выполненные тонким карандашом рисунки они демонстрируют внутреннее строение дерева, его слоистость и бархатность. Эти деревья не внушают страх, они скорее действуют магнетически, зачаровывая зрителей своим сложным орнаментом и ювелирной техникой исполнения.
Очень тонкой, красиво сконструированной выглядит работа Artgroup 17, двух профессиональных художниц Анны и Татьяны. Это видео-арт «Ветер в белых аллеях» о взаимодействии тела с природой. Художницы переосмысляют роль академической учебы, которая оказалась для них одновременно значимой и травмирующей. Тело, которое зритель видит в этой работе не может не напомнить долгие позирования обнаженных натурщиков в Академии, но художницам было интересно выяснить, как эта пластика взаимодействует с окружающей средой. Снятые в зимнее время обнаженные женские тела на фоне белого снега не кажутся чем-то инородным, они словно уподобляются природе вокруг и даже судороги от долгого стояния на снегу в какой-то момент отождествляются с волнением высохшей травы на ветру.
Все живописные работы, представленные на выставке, посвящены исследованию территории «Белых аллей». Художница Марта Суржикова, впервые оказавшаяся в арт-резиденции создала небольшую серию картин, в которых запечатлены отдельные фрагменты новой для нее реальности: «сохранение», «стеклопакеты», «арка» и природа вокруг. В картинах Милы Гавриловой обыденные вещи и невзрачные предметы переводятся в красивый яркий узор, который задает витальный ритм пространству вокруг. В ее работах нет людей, но при этом все предметы, которые выделяет художница, связаны с человеком.
Среди участников резиденции очень много выпускников высших художественных заведений, как Artgroup 17, есть и профессиональные керамисты, как Кира Костина (соосновательница Moscowceramicschool), а также и те, кто пришел в современное искусство из смежных областей, как Егор Остапченко, ставший художником будучи дизайнером среды.
Открывая арт-резиденцию в пространстве парк-отеля «Белые аллеи» никто из организаторов и не догадывался, насколько этот проект будет востребован, насколько он окажется нужен художникам здесь и сейчас. После объявленного opencall’a было собрано 93 заявки. И по словам куратора Натальи Конюковой, выбрать 18 финалистов из такого количества претендентов было весьма не легкой задачей — большинство работ очень высокого уровня.
Арт-резиденция при отеле — это необычный проект для российской художественной среды. Существуют резиденции при музеях (ГЦСИ, Гараж и «Арткоммуналка. Ерофеев и другие») или на базе бывших фабрик и заводов («Гуслица» и «Выкса»), но тут другая история. Художники фактически соседствуют с гостями отеля и находятся с ними в постоянном контакте. Идея общности связана одновременно и с историей «Белых аллей». В советское время на территории отеля находился пионер-лагерь «Искорка», который в 1990-е годы был почти разрушен. О былой жизни этой местности сегодня напоминают скульптура пионера с потерянными руками, восстановленная парадная арка-въезд и несколько домиков пионерских отрядов, где когда-то также вместе проводили вечера приезжие гости.
2021/05
Мария Мороз, Artvesti
